Их аудитория наднациональна — арии из «Онегина» в стиле ритм-энд-блюз подтверждают эту истину
В РАМКАХ гастрольного тура, приуроченного к 15-летию со дня основания, Нижний Новгород посетил один из самых ярких и самобытных музыкальных коллективов России – арт-группа «Хор Турецкого».
Об истории без преувеличения уникального хора и его теперешнем месте в галерее отечественного музыкального искусства мы беседуем с его художественным руководителем и дирижёром Михаилом Турецким.
Дмитрий Токман | Михаил Борисович, вашему славному, талантливому коллективу в этом году исполняется 15 лет – так же, как и «Российской газете».
Михаил Турецкий | Поздравляю и вас также.
Токман | Спасибо. Пятнадцать лет, проведённых в шоу-бизнесе, означают очень многое – и коммерческий успех, и постоянное обновление репертуара, и кропотливое оттачивание мастерства исполнителей. Как вам удавалось поддерживать коллектив на плаву все эти годы?
Турецкий | Вношу поправку: мы не находились в шоу-бизнесе все полтора десятилетия. Первые восемь-девять лет мы были представителями «чистого» элитарного искусства, классическим хоровым коллективом без музыкального сопровождения. Мы имели мощный резонанс, но в основном на Западе. И лишь начиная с конца 90-х годов нас начали «пробовать на зуб» в России, Украине и Прибалтике, пытаясь понять, что же это за коллектив: мужчины, поющие со сцены классику на эстрадном уровне и эстраду на консерваторском. Нижний Новгород оказался первым из городов, пригласившим нас ещё в 1998 году.
Вся наша история – это мутация из элитного хорового коллектива к модели, сочетающей вокал, хореографию, режиссуру, сценографию, свет, звук и шоу-технологии. Мы сегодня не только, как называют в прессе, «коллекционные голоса» или даже «десять голосов, которые потрясли мир», а продукт такого синтеза, о котором я мечтал ещё в студенческие годы. Чтобы помочь людям правильно понять классику или поднять эстраду до уровня классики, необходимы соответствующие сценические формы, правильная организация атмосферы, костюмы, точные движения.
Сегодня нам уже не нужен подготовленный, элитный зритель. Если у людей есть хотя бы минимальное понимание, что консерватория – это не место, где делают консервы, а Башмет – это не «башкирский металл», а фамилия альтиста, — значит, мы уже попадаем на своего слушателя. Отсюда и огромные масштабы нашей аудитории.
Токман | Когда-то вы назывались еврейским хором и костяк вашей аудитории составляли соответствующие общины российских городов.
Турецкий | На сегодняшний день это пять процентов от общего числа наших слушателей. Наша аудитория абсолютна наднациональна, это люди самых разных социальных прослоек, вероисповеданий, возрастов. На наших концертах присутствуют как члены правительства, олигархи и банкиры, так и водители, грузчики, учителя и юристы. Я такой разношёрстной публики не видел ни у одного артиста. Любой пришедший на концерт, будь то любитель шансона, классики, западной эстрады, хард-рока, «Битлз» или мюзиклов, получит то, чего он ожидал. А заодно и что-то другое, что он раньше не любил и что тоже, оказывается, может быть интересным.
Да, когда-то мы были интересны только еврейской диаспоре и музыкальной элите, но это время давно прошло. Уже с 1993 года мы начали добавлять в репертуар произведения на французском, итальянском и английском языках, поскольку много работали на Западе. А когда хор начал раскручиваться в России, естественным образом появились русские песни, бестселлеры советской эпохи, классика, адаптированная под современные условия. Скажем, лучшие фрагменты из опер Чайковского «Пиковая дама» и «Евгений Онегин», аранжированные и исполненные в манере ритм-энд-блюза. Причём это не звучит как притянутое за уши, а отлично срастается, звучит остро, современно, эпатажно.
Токман | А в равной ли степени вам интересно заниматься всеми этими направлениями музыкального искусства?
Турецкий | Мы не делаем ничего, что не было бы интересно нам самим. Есть такой принцип: если не можешь изменить положение вещей, измени своё отношение к нему. Я любую музыку могу правильно спрофилировать, аранжировать, обработать и получить от этого удовольствие. Сажусь рядом с аранжировщиком и говорю: вот здесь надо в таком стиле, здесь скрипичный квартет, а здесь такой-то барабан. Я навязываю аранжировщику свою творческую волю, потому что никакой аранжировщик не сможет почувствовать того, что чувствуем мы – контакта со слушателем, куража и удобства исполнения.
Токман | Интерес к вокальному многоголосию у россиян возрос тогда, когда они смогли познакомиться с лучшими представителями этого жанра – такими, как Manhattan Transfer или Take Six. Возникла ли в нашем музыкальном искусстве эта жанровая ниша всерьёз и надолго, и есть ли у «Хора Турецкого» последователи?
Турецкий | У названных вами групп нет будущего перед широкой аудиторией. Это элитарное искусство. А мы интересны тем, что можем делать то же самое плюс кое-что ещё. Для нас виртуозное многоголосие – лишь краска, и её активное использование занимает лишь десять процентов концерта. Кроме того, ни у Manhattan Transfer, ни у Take Six нет оперных голосов. А у нас работают вокалисты, которые могут выйти на площадь Венеции, спеть без микрофона – и их услышит весь город. И если у нас, не дай Бог, происходит что-то с аппаратурой во время выступления, мы спокойно остаёмся на сцене и продолжаем работать. Или просто опускаем микрофоны в середине исполнения «Полёта шмеля» a capella. И зрители понимают, что все это делается живьём.
Токман | Сильно ли изменялся состав ансамбля с момента возникновения до наших дней?
Турецкий | Нет. У нас спетая команда, новичков нету. И это большое счастье, что костяк составляют люди, пришедшие в девяносто первом – девяносто третьем году. Часто бывает так: встретишься с человеком десять лет спустя и понимаешь, что он на десять лет постарел. А я, когда смотрю на своих артистов и на видео, и на фото, отчётливо вижу, что они за пятнадцать лет стали более интересными, более стильными, стали лучше петь. Как хороший коньяк: чем больше выдержка, тем богаче его вкусовая гамма.
Токман | Михаил Борисович, вы один из восьми лауреатов «Золотой короны» — ордена Американской ассоциации музыкального искусства. Означает ли это, что «Хор Турецкого» — один из восьми уникальных коллективов мира?
Турецкий | Нет, «Хор Турецкого» не один из восьми – это коллектив, не имеющий аналогов. Как говорится, Днепропетровск – не первый город Украины, но и не второй. Просто в 1993 году Америка была настолько удивлена тем, что мы делаем на сцене, что в знак признания удостоила меня этого ордена.
Если говорить серьёзно, то за нашим успехом стоит самое лучшее в мире советское музыкальное образование – раз, отсутствие профсоюза, позволяющее мне репетировать по 10-12 часов в день – два, возможности и энтузиазм молодых советских парней, которые в то нерациональное время были способны вкладывать душу в своё дело – три. В те времена педагог Гнесинского музыкального училища получал 50 долларов в месяц и готов был свою жизнь положить на этот алтарь. И мы выкладывались по полной. В результате и произошло такое чудо.
Токман | В последние годы у вашей торговой марки «Турецкий» появился конкурент. Я имею в виду героя телесериала «Марш Турецкого», даже более известного широким народным массам, чем вы. Не обидно?
Турецкий | Абсолютно не обидно. Пройдёт немного времени, и мы сравняемся с самым известным следователем Генпрокуратуры. Мне даже очень нравится, когда мой старший брат – а зовут его как раз Александр Борисович Турецкий – предъявляет документы сотрудникам ГИБДД, и те его с извинениями отпускают.
Власти предержащие нас прекрасно знают ещё и потому, что мы постоянно даём благотворительные концерты. В рамках теперешнего юбилейного тура мы давали концерты для ветеранов войны в Санкт-Петербурге, Челябинске, Иркутске. Это такое счастье, когда ты можешь чем-то поддержать людей, которые защищали нашу страну и нашу жизнь…
Добавить комментарий