Вадим Демидов в ходе распределения песен для выпуска собственного трибьюта пару раз посетовал на то, что никто не взял для записи песню «Медуза», которая автору очень дорога и которой он явным образом гордится. До такой степени, что даже задержал график выхода «Отчаянья и любви», чтобы успеть записать вещь и включить в готовый уже альбом.
Подтверждая отношение к любимому детищу, Вадим даже заявил, что для создания кавера на «Медузу» надо иметь яйца. Тут уж я не выдержал и отозвался в том ключе, что «а может, и не яйца». Иными словами, я не исключал, что препятствием к исполнению этой песни может служить элементарный вкус и уважение к поэтическим средствам.
Со своей стороны, я считаю песню «Медуза» сильным гражданским и зрелым политическим высказыванием. И, как почти любое программное высказывание, почти любой манифест, она довольно слаба с точки зрения стихосложения (о музыке, целиком копирующей гармоническую сетку знаменитого «Адажио» Альбинони, я сейчас говорить не буду совсем). Так бывает довольно часто: мысли настолько переполняют голову, чувства – сердце, а слова оккупируют глотку, что о нормах и правилах уже не задумываешься, мелких (а иногда и вполне себе ощутимых) блох не считаешь. Это практически процесс автоматического письма. Минута – и стихи свободно потекли…
Итак, рассмотрим текст:
МЕДУЗА
В воздухе пахнет серой, в луже шипит звезда Площадь со всех сторон окружил омон Но тот, кто ещё не нюхал ярости господа Будет сегодня искренне удивлён Это вопрос с издёвкой: рыпаться или нет Скрутят, заткнут, закроют, развеют в дым Сделать из человека фантик из-под конфет Сколько ещё подарков нам ждать, живым Припев: Тут можно вложить все силы Чтобы настал рассвет И не дождаться света и не пережить побед И жертвовать самым главным В последнем сраженьи с тьмой И может быть не вернуться со счастьем к себе домой… В небе висит медуза цвета его подошв Редкая птица может найти просвет Но вот уже, видишь, мчится Сквозь чёрный московский дождь С детским звонком небесный велосипед Припев. Тут можно вложить все силы Чтобы настал рассвет Но не дождаться света и не пережить побед Прямую держать осанку, лицо подставлять ветрам Иначе уже никто нас не вспомнит по именам
Первое, что бросается в глаза в первом куплете, – два случая употребления слова «ЕЩЁ». Но это не риторическая фигура усиления, поскольку слово используется в разных значениях: «ещё не нюхал» и «сколько ещё подарков». Затем по ушам и глазам бьёт строка «тот, кто ещё НЕ НЮХАЛ ЯРОСТИ господа». Как можно нюхать ярость, я лично ума не приложу. Можно поспорить, что «ещё не нюхал» – устойчивый троп и применять его можно с чем угодно, в том числе и с вовсе не нюхабельными вещами, однако факт остаётся фактом: унижение господней ярости до уровня чего-то незначительного, воспринимаемого на обонятельном уровне драматически снижает эффект от использования оборота.
Точно такое же недоумение вызывает и пятый стих куплета «это вопрос с издёвкой: рыпаться или нет». На мой вкус – это совершенно нормальный вопрос, никакого подвоха, а тем более издёвки, в себе не содержащий, а самое главное – до сих пор не имеющий однозначного ответа для миллионов сограждан. По-видимому, автор хотел показать, что для него лично этот вопрос давно решён и потому задавать его повторно абсолютно не имеет смысла. Но это совсем другое дело! А вопрос с издёвкой – это когда двое сидят со спущенными штанами на поле и один у другого вежливо интересуется «Простите великодушно, это ничего, что я курю?»
Однако эти мелкие небрежности абсолютно меркнут на фоне двух достаточно крупных ляпов. Первый: «сделать ИЗ ЧЕЛОВЕКА ФАНТИК ИЗ-ПОД КОНФЕТ». Это ошибка для мастера уровня Демидова совершенно непростительная. Да, из человека можно сделать фантик, но это будет фантик ОТ КОНФЕТЫ. То есть, во-первых, не «из-под», поскольку фантик не тара, а во-вторых – строго в единственном числе. Поскольку от конфеты – фантик, а от конфет (и даже из-под них) – уже, простите, ФАНТИКИ. Ещё проще говоря: один фантик – одна конфета. Да и вынужденное соседство «из – из-под» красоты стиху не добавляет. Здесь традиционно высокий уровень технической требовательности автору отказал, и я даже догадываюсь почему: содержание высказывания показалось важнее формы. Так бывает. Бывает со многими, в том числе с очень известными и талантливыми. И именно с таких внутренних дозволений и компромиссов обычно и начинается регрессия от уровня выдающегося поэта к уровню хорошего, а затем (если совсем уж ослабить ремень) – и далее по наклонной.
Второй ляп – это «сколько ещё подарков нам ждать, ЖИВЫМ». Последнее слово стиха абсолютно немотивированно и неспровоцированно. Здесь нет ни антитезы «живой – мёртвый», ни конфликта между понятиями «живой» и «подарок», ни какой-либо иной синтаксической зависимости или поэтической игры, оправдывающей появление лексемы. И то, что подарки получать, в общем-то, способны именно живые люди, сомнений не вызывает. За версту видно, что слово подставлено для размера, для рифмы.
Ну, и дальше по кочкам, по кочкам. «Здесь можно ВЛОЖИТЬ все силы». Вложить можно персты в раны, меч в ножны, ваучер в благосостояние г-на Чубайса и, извините меня, кое-что во влагалище. Силы, равно как и усилия, – ПРИКЛАДЫВАЮТ. И да – если уж «вложить», то, конечно же, «сюда» (направление), а не «здесь» (местоположение).
«И не пережить побед» – типичнейший случай авторской глухоты. Чуткое ухо Демидова в этом случае не уловило, что фраза может читаться не только в значении «не испытать побед», но и в совершенно противоположном: «добиться побед и умереть после/вследствие их» (ср.: «Этого удара Каганович не пережил»).
«Вернуться со счастьем» – откровенно неграмотно. Вернуться можно с хлебом из булочной, с позором от любовницы и даже с победой с войны. «Вернуться счастливым» – запросто! А вот «со счастьем» – увы. Потому что и хлеб, и позор, и победа, – это зримые результаты некоего действия, воспринимаемые сторонним наблюдателем, а счастье – это субъективное состояние, переживаемое говорящим. Счастье, подобно эмоционально близким смеху и радости (вспоминаем песенку бременских конкурентов Вадима), приносить можно, а вот «вернуться» с ним нельзя – таков ещё один из парадоксов русского языка.
«С ДЕТСКИМ ЗВОНКОМ небесный велосипед» – тут уж просто невозможно не вспомнить анекдот про чернила для 7-го класса и глобус Украины. Вадим Игоревич, просветите, пожалуйста, чем детский велосипедный звонок отличается от взрослого? А если серьёзно, то в целом понятно, что автор имел в виду ДЕТСКИЙ ВЕЛОСИПЕД, мчащийся по небу и звонящий о грядущей радости. Но в пылу высказывания то ли не заметил, то ли подогнал под размер, а итог всё тот же – небрежность, небрежность, небрежность!..
Вы скажете, что оратор, выступающий с крамольными заявлениями в декабрьскую пургу, стоя на обледенелом крыле броневика, вполне вправе заикаться и путать слова, и никто ему это не предъявит с укоризной. Соглашусь. Оратор – да, безусловно. Но нет хуже ситуации, чем та, когда поэт превращается в оратора. Потому что между этими двоими есть разница непреодолимой силы. Поэзия – это искусство формальное. Здесь то, КАК сказано – ничуть не менее, а зачастую более важно, нежели то, ЧТО сказано. Забывать об этом, предавать это родовое различие – значит самостоятельно, добровольно и осознанно выводить себя из-под эгиды Эвтерпы и Каллиопы куда-то туда, поближе к митингам, броневикам и боевикам.
Добавить комментарий