Превратятся ли закрытые города в обычные муниципальные образования?
В КАКОМ направлении должны развиваться города, выросшие вокруг закрытых «оружейных» НИИ, в отсутствие гонки вооружений? Что выгоднее для экономики и обороноспособности страны – снять кордоны с въездов в спецгорода или продолжать содержать их на особом режиме? Эти и многие другие вопросы рассматривались в ходе прошедшего в Сарове семинара-совещания под названием «Стратегии социально-экономического развития закрытых административно-территориальных образований в Российской Федерации». Участниками форума стали представители Общественной палаты РФ, Федерального агентства по атомной энергии, министерств, научных институтов и общественных организаций.
Если заявленная форма семинара – общественные слушания – позволила некоторым его участникам поиронизировать насчёт открытой дискуссии в закрытом городе, то место проведения вряд ли могло у кого-либо вызвать разнотолки. Саров, наряду со Снежинском, представляет собой один крупнейших центров разработки и производства отечественного ядерного оружия. Правда, в последние годы город чаще привлекает внимание широкой российской общественности масштабными празднованиями, связанными с именем преподобного Серафима, чем собственным закрытым статусом. Что ни в коей мере не умаляет ни его значения для российской оборонки, ни режимных ограничений для его жителей и гостей.
Горький, как назывался Нижний Новгород до 1990 года, в советское время тоже имел статус закрытого, но ограничения по въезду распространялись лишь на граждан иностранных государств. При этом почти всем горьковчанам было известно, что в каких-то двухстах километрах к югу от областного центра есть по-настоящему закрытый город, проникнуть в который сложнее, чем в капстрану, поскольку делают в этом городе ядерное оружие.
К началу 90-х представление о Сарове, он же Сарыч, он же Арзамас-16, он же Москва-300, он же Кремлёв, было существенно расширено стараниями прессы, а его обитатели получили возможность выехать за пределы малой родины. Нерезиденту же попасть в обнесённое колючей проволокой ЗАТО (так курьёзно сокращается закрытое административное территориальное образование), не имея чёткой профессиональной или семейной надобности, невозможно и по сей день: ФСБ проверяет въезжающих с тем же тщанием и дотошностью, что и КГБ десятилетия назад.
Однако времена меняются, вносятся коррективы как во внешнеполитическую доктрину, так и в характер межбюджетных отношений, и жизнь «закрытых» саровчан тоже не стоит на месте. Если возникающие после шумных празднований слухи о грядущем открытии города вряд ли имеют под собой серьёзную почву, то перевод ЗАТО в бюджетное ведение Нижегородской области уже заставляет «отцов» и города, и находящегося там Российского федерального ядерного центра – ВНИИ экспериментальной физики — размышлять о будущем с озабоченностью в голосе.
И у Москвы, как все, как все, денег себе прошу
Саров всегда напрямую подчинялся Москве – два из его псевдонимов прямо на это указывают. Жил город на средства из союзного, затем – федерального бюджета. Это обстоятельство, с одной стороны, подчёркивало значимость города для судеб страны, а с другой – сформировало у его жителей практически столичный уровень жизни и самоощущение. Достаточно вспомнить, что в своё время сюда приехали лучшие научные и рабочие кадры страны. Нижегородцами они себя не ощущали, тем паче что географически 94 процента закрытого города расположены на земле, принадлежащей Мордовии. Сложившийся социум был поистине уникален, и руководство готово прилагать все усилия для его сохранения. Ведь альфой и омегой существования Сарова была и остаётся успешная и безопасная работа ядерного центра.
Чтобы «почувствовать разницу», сегодня достаточно просто зайти в саровское кафе, где чай стоит пять рублей, а полноценное второе блюдо, приготовленное отнюдь не на столовском уровне – в диапазоне от тридцати до пятидесяти. Это и многое другое – своеобразная плата за особый статус города, за значимость научных достижений и «запертость» его жителей.
Поддерживался такой уровень жизни разными способами. В советское время работники ВНИИЭФ получали зарплату, в полтора раза превышающую уровень учреждений Академии наук СССР. В начале 90-х ЗАТО наделили статусом инвестиционных зон – тамошний бизнес существовал в льготном налоговом режиме (чем, кстати, активно пользовались спешно перерегистрировавшиеся нижегородские предприятия). В итоге средства, собранные в городской бюджет, дали возможность построить театр, дворец спорта, освоить ипотеку. После того, как оффшорный проект был прикрыт, депутаты Госдумы нашли возможность выделить всем ЗАТО – с разбивкой по конкретным городам – дополнительные дотации на поддержание уровня жизни. И так происходило ежегодно, причём с применением корректирующего коэффициента-дефлятора.
Понятно, что подобная психология анклава вряд ли соответствовала духу пресловутого федерального закона № 131 «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ», согласно которому все ЗАТО оказались приравнены к городским округам. В итоге ряд бюджетных полномочий Сарова, в том числе и по социальной сфере, перешёл к Нижегородской области, а часть субвенций и дотаций идёт из федерального бюджета, но опять-таки транзитом через Нижний.
Выступая на семинаре, глава администрации ЗАТО Саров Валерий Димитров образно охарактеризовал нынешнее бытие закрытых территорий 21-й стратагемой из китайского труда с говорящим названием «Искусство жить и выживать». Звучит она так: «Цикада сбрасывает золотую оболочку». Иными словами – для того, чтобы выйти из бедственного положения, необходимо принять новый облик, а это возможно лишь путём приобретения новых знаний.
По словам главы города Сарова Александра Орлова, главное беспокойство при переходе на новую модель касалось уровня бюджетной обеспеченности: удастся ли при новом порядке финансирования сравняться с показателями 2005 года? К слову, на сегодняшний день уровень бюджетной обеспеченности на душу населения в Сарове в два с половиной раза превышает средний показатель по Нижегородской области. Вопрос потребовал урегулирования с Законодательным собранием и правительством Нижегородской области. К счастью, понимание было найдено, равно как и средства на выплату дотаций.
Содержание речей, прозвучавших на саровском семинаре-совещании, позволяет судить, что на этом этапе серьёзные проблемы возникли практически у всех ЗАТО. Что, в свою очередь, заставило исполнительную и законодательную власть закрытых образований ещё раз задуматься о том, справедлив ли порядок, стригущий едва ли не полсотни оборонно-ориентированных административных единиц под общую гребёнку.
Большинство участников дискуссии склонны вернуться к старой модели прямого федерального подчинения. Унификация, являющаяся целью принятия любого юридического акта, вряд ли уместна в таких сугубо «штучных» областях, как разработка, испытание и производство вооружения. Всем – и в ЗАТО, и в Правительстве РФ – понятно, что понижение уровня жизни в спецгородах неизбежно приведёт если не к социальным потрясениям, то к встряске, которая в наименьшей степени отвечает стоящим перед российской оборонкой задачам.
ЗАТО – кольцо, а у кольца…
Всего-навсего в километре от саровского КП каждый въезжающий видит шеренгу жилых домов, по всем признакам относящимся к категории элитных. Это обстоятельство сразу настраивает визитёра на мирно-благостный лад – выходит, жизнь в ядерном городе не так уж скучна и тяжела, как могло показаться непосвящённому. Действительно, темпы жилищного строительства в Сарове значительно превышают среднеобластные. И это несмотря на то, что население Сарова составляет около 87 тысяч человек и увеличивается не самыми быстрыми темпами. Есть договорённость с правительством Нижегородской области о возможности выделения под застройку части территории Дивеевского района. Помимо национального проекта «Доступное жильё», здесь реализуются программы «Жильё для молодых специалистов», курируемая РФЯЦ, и «Ветхий фонд», активно практикуется субсидирование со стороны города, развивается ипотека. За минувший год очередь на получение жилья уменьшилась с трёх до двух с половиной тысяч человек. При сумме субсидии порядка 200-400 тысяч рублей некоторым семьям удаётся приобрести жильё, не вкладывая дополнительных средств, а лишь продав старую квартиру.
Между тем, как рассказал заместитель директора Федерального ядерного центра Пётр Шульженко, жилищные условия в Сарове сегодня начинают уравниваться с «большой землёй», а это чревато потерей интереса со стороны молодых специалистов.
Не менее актуальна для городского руководства реализация инновационных проектов с целью создания новых рабочих мест, однако здесь есть специфические ограничения – в частности, невозможность использования иностранного капитала. Однако выход был найден: поскольку у саровчан с выездом из города проблем нет, руководство ВНИИЭФ выступило с инициативой создания технопарка в непосредственной близости от Сарова – в посёлке Сатис Дивеевского района.
При этом, как ни парадоксально, Саров периодически импортирует значительное количество рабочей силы из близлежащих населённых пунктов. Тот же глава города Александр Орлов не считает такое положение вещей правильным и до конца оправданным, однако факт есть факт – уровень оплаты труда за колючей проволокой значительно превышает тот, что сложился в сопредельных нижегородских и мордовских сёлах. В итоге коренное население ЗАТО предпочитает заниматься «престижным» трудом, а для выполнения малоквалифицированных работ ворота контрольного пункта распахиваются перед гостями. Причём распахиваются дважды в день – гастарбайтер не имеет права остаться в городе на ночь или выходные иначе как по специальному разрешению. Неудивительно, что многие из вахтовых работников хотели бы обрести местную прописку, однако руководство города возражает против такого способа воспроизводства. Ведь каждый внеплановый саровчанин снижает бюджетную обеспеченность на душу населения.
Слухи о том, что Саров вот-вот откроют, не однажды возникавшие среди горожан, радости последним не приносят. По мнению Александра Орлова, ничего, кроме возросших расходов на охрану и обеспечение безопасности, это не даст, а вот уровень социальной обеспеченности при этом непременно снизится. Впрочем, Росатом в лице советника руководителя федерального агентства Сергея Бояркина ещё раз подтвердил, что не видит целесообразности в подобном шаге.
Оборонка на правах «макаронки»
Не только административно-территориальное подчинение, но и отношение «гражданского общества» за пределами ЗАТО к целям и задачам ядерного центра с годами всё же претерпело некоторое изменение. Впрямую это, конечно, не декларируется, однако по косвенным признакам становится ясно – «война закончена, забудьте». По словам Петра Шульженко, сегодня даже в рамках исполнения государственного оборонного заказа от контрагентов, предлагающих комплектующие по завышенной цене, можно услышать вполне базарную фразу «Не нравится – не берите!».
Между тем ни в одной из стран ядерного клуба эту индустрию не пытались переводить на рыночные рельсы. Национальные лаборатории в Ливерморе, Лос-Аламосе и Сандии, например, финансируются отдельной строкой из федерального бюджета США и практически не зависят от конъюнктуры. Положение же нашей ядерной кузницы, которой назначают бюджетный дефлятор в 9 процентов при реальном 25-процентном росте цен в машиностроении, вынуждает перебрасывать на производственные нужды средства из фонда заработной платы. Что, понятно, не может не отражаться на настроении и благосостоянии работников. Сейчас руководство обоих федеральных ядерных центров – в Сарове и Снежинске – ведёт работу по принятию соответствующего закона, регламентирующего порядок их финансирования, и препятствие на этом пути всё то же: некоторые руководители министерств и ведомств упорно не отделяют оборонную экономику от народнохозяйственной.
Изменилась и философия вооружённого противостояния. Если Советский Союз стремился ответить на каждый шаг потенциального противника либо зеркально, либо нейтрализующими мерами, то теперь задача ставится по-иному – быть готовыми отреагировать в любой момент. Смешно сказать, но даже шпионаж переместился из чисто военной сферы в плоскость промышленно-коммерческую. Например, некий восточный партнёр ВНИИЭФ заказывает некую разработку и просит изготовить образец. Спустя некоторое время он просит ещё один образец, из чего наши учёные делают недвусмысленный вывод – партнёр пытается повторить разработку, но что-то не получается.
В целом отношение саровских ядерщиков к рынку и коммерции прекрасно описывается специфическим анекдотом, рассказанным на прощание заместителем директора РФЯЦ Петром Шульженко. Советские годы, идёт заседание Минфина, решается вопрос распределения валютной выручки. Всем достаётся валюта, кроме министерства среднего машиностроения (за этим эвфемизмом скрывалась оборонная промышленность, а значит, и ядерный центр). Тогда встаёт глава Минсредмаша Ефим Славский и говорит: «Товарищи, ну как же так? У нас вся продукция на экспорт, а валюты в глаза не видим…»
Олег Генисаретский, главный научный сотрудник Института философии РАН
Сама идеология закрытого спецучреждения и спецпоселения возникла сразу после процесса Промпартии в 1930 году, когда в силу идеологических причин интеллектуальной элите было поставлено условие неучастия в политической и гражданской жизни страны. С тех пор и бизнесмены, и священнослужители, и даже криминал смогли выйти на сцену общественной жизни страны, а научно-академическое сообщество так и остаётся на обочине. В течение десяти лет общественность Сарова занимается разработкой стратегии развития города, но мы узнаем об этом лишь сегодня из устного доклада. Нынешние саровские слушания – это едва ли не первая попытка вывести проблематику ЗАТО в гражданское измерение, минуя ведомственное.
Добавить комментарий