Его подмял тяжеловес — премьер В.С.
В уже далёком от нас восемьдесят восьмом году в Красном зале крупнейшего нижегородского Дворца культуры имени Ленина происходили еженедельные посиделки, на которые собирались молодые “неформальные” поэты, патлато-горластые рокеры, оппозиционные политики и профессиональные сумасшедшие. Называлось это любительским объединением “Литературная Среда”, а руководить этим младодемократическим бардаком довелось мне. Стояла осень, только что отшумело трёхчасовое художественно-политическое шоу под названием “Секретинизм и Анахренархия”, где, понятное дело, основным носителем образа врага выступал комсомольский секретарь. И вдруг на очередную орастую “Среду” пожаловал один из таких секретарей. Что называется, без ансамбля. Подошёл, обезоруживающе улыбнулся и весьма доброжелательно произнёс: “Меня зовут Кириенко Сергей, я новый секретарь горкома ВЛКСМ и очень хочу разобраться в том, что тут у вас происходит. Можно на “ты”. Это было оружие убойной силы: мягкость человека, облечённого немалой — по тем временам — властью по отношению к своему идеологическому оппоненту…
Как сказал бы Глеб Жеглов, персонаж одного из любимых кириенковских фильмов, “довелось тебе, Шарапов, поручкаться с самим премьер-министром Российской Федерации”. Уметь бы видеть на десять лет вперёд… После этого мы сталкивались на политклубах и круглых столах, а на одном телемарафоне, где дискутировался проект Закона о выборах народных депутатов СССР, вновь заняли противоположные позиции — на этот раз по вопросу избрания от общественных организаций. И снова Сергей был верен себе: та же уравновешенность, аргументированность и предельная корректность. Не этот ли джентльменский набор в России традиционно характеризуется как «отсутствие политического веса»?
Ещё в 1987-м, будучи секретарём комитета комсомола завода “Красное Сормово”, Кириенко высказал мысль, что станет первым секретарём горкома, затем обкома и, наконец, ЦК. Но, несмотря на общую для юной номенклатуры установку на карьерный рост, здесь прослеживалось нечто большее, чем желание высоко сидеть. Скорее то было желание попытаться переломить ситуацию, а главным инструментом его реализации выступало стремление понять, что же происходит в действительности, пропустить реальность через себя. Собственно говоря, власть представляет собой не худшее средство для таких целей.
Среди комсомольского руководства Кириенко имел репутацию идеологически “нечистого” элемента — чего-то хочет, может говорить цитатами, а главное… думает! Не стесняется вслух произносить, что в том виде, в котором есть, комсомол долго не просуществует, что поголовный приём — бич для организации. Раскопал непонятный термин “фандрайзинг” и развивал мысль: “Ребята, пусть у нас будут богатые люди, пускай они в смокингах приходят и за то, чтобы выпить с нами шампанского, оплачивают стройотряды”. Тогда, в ноябре 1988 года, это не прошло. Прошло другое и позже: концерн «АМК», банк “Гарантия”, “НОРСИ-Ойл”, Минтоп. И всюду доскональное познание как принцип существования.
Если вдуматься, то это и есть главное качество управленца, менеджера, босса. Владение же чисто технологической спецификой вверенного участка работы — дело если не десятое, то по крайней мере второе, поскольку на хорошо управляемом предприятии всегда есть “хорошо обученный человек” — главный инженер или технолог, и тонкости производства — это его вотчина. Компетентность же и честность для Кириенко стали понятиями практически тождественными.
Те, кто знал Сергея Владиленовича по работе, вспоминают его как человека с развитым навыком самоотчёта и в честности его не сомневаются. Кстати, по типу суточной активности Кириенко — ярко выраженный жаворонок. Мало от кого из руководителей можно сегодня услышать фразу типа: “Сегодня я устал, а вот завтра в пять встану, часок подумаю сам, а к шести пришлите-ка эти документы”. Часок раздумий в нижегородскую бытность нередко имел форму пеших прогулок по Верхне-Волжской набережной длиною в два с лишним километра, прогулок, не имевших ничего общего ни с бегом трусцой, ни с курением на свежем воздухе. Таков уж способ работы, и коллеги прекрасно знали, что в эти моменты его лучше не трогать.
Кириенко не был «человеком из обоймы». Зная о его комсомольском прошлом, веришь в это с трудом. Однако за ним действительно никто не стоял — в столичном понимании слова. Самостоятельность Сергея Владиленовича проступала столь отчётливо, что фраза “Я — человек Президента», которую он учился произносить в течение пяти месяцев, так до конца и не отдавала убедительностью.
Внезапная смена фигуры типа Черномырдин на фигуру типа Кириенко с их двадцатью различиями объяснялась разнообразными экспертами просто до глупости — работать пора. Работать = понимать + менять. С первых месяцев работы в правительстве Сергей Владиленович оказался замечен — нет, не широкими массами (ой, мама родная — любовь народная!), но лицами, принимающими государственные решения. На групповом фоне околачивающих груши любое рациональное шевеление мгновенно выявляется; в первую очередь — самими околачивающими. Не случайно, выслушав подробнейший рассказ Кириенко о разрешении проблем, вставших перед “НОРСИ”, Черномырдин произнёс знаменательную фразу: “То, что вы делаете на заводе, нужно делать в масштабах всей страны. То же самое и ничего больше!» Что, как не это высказывание, лучше объясняет трансформацию управленца в политика?
Первое, что получил новоназначенный и.о. председателя правительства Кириенко — пачку писем с жалобами на министра Кириенко в адрес Черномырдина. Было бы наивно считать, что умные глаза и детская улыбка (которая, скорее, деталь грамотно выстроенного имиджа, нежели индикатор податливости) могут защитить начинающего премьера от резкого неприятия и жёсткой оппозиции. И все же принцип “победителей не судят” в политике незыблем. Результат его деятельности, затронувшей интересы отраслевых магнатов, вполне соответствовал интересам топливно-энергетического комплекса в целом. ТЭК вынудили распрощаться со стратегией сидения на нефтяной трубе, перемежаемого ленивым поворотом краника, и ткнули носом в субстанцию, именуемую национальным интересом.
Любимая цитата Сергея Владиленовича — фраза того же Жеглова: “Я — молодой здоровый мужик, вынужден ловить воров и бандитов. А мог бы работать”. Во времена руководства “НОРСИ-Ойл” Кириенко сравнивал своё положение с возможностями президента “Лукойла” Вагита Алекперова: “Сколько можно было бы делать! А у меня даже нефти своей нет — я от давальцев зависим”. Неудовлетворённость его имела своей природой невозможность вторгнуться в коренную причинность.
Сегодня у «премьера С.В.» — в силу всё той же причинности — нет ни нефти, ни правительства. Однако похоже, что Сергей Владиленович менее всего хотел бы примерить венец «подставленного». «Нужно было или с кризисом бороться, или в весе набирать. Одновременно и то и другое не делают», — заявил он 26 августа по приезду в Нижний. Он едва ли не с радостью рассказывает о том, что в начале реализации любого судьбоносного проекта обязательно должна полететь чья-то голова, «и это было понятно ещё в марте».
Умный камикадзе?
Добавить комментарий